ОТКУДА ВЗЯТЬ ЭНЕРГИЮ, ЕСЛИ ВНУТРЕННИЕ «БАТАРЕЙКИ» РАЗРЯДИЛИСЬ?

Снова солнца на небе нет, на работу не хочу, дома отключили горячую воду. Капризы, лень, уныние… Да, бывают периоды, когда верится, что жизнь не удалась. Одно из множеств тому объяснений – наши «севшие батарейки». И даже если вы не принимаете всерьёз версию о том, что люди – биологические роботы, – ваши аккумуляторы всё равно остаются при вас.

«Батарейки» – это та энергия, которая поддерживает нашу жажду жизни; пока они полны заряда – мы наслаждаемся существованием, но стоит им чуть-чуть подсесть – сразу уподобляемся сдувшемуся мячику с полинявшим узором. Такой мячик и пинать-то без радости – далеко не улетит.

Куда же исчезает энергия из наших аккумуляторов? И чем компенсировать пересохший источник, внутренний ресурс, если кажется, что его живительный источник пересох?

Поглотители энергии – вредители

Согласно закону сохранения энергии, она не может просто так взять и испариться. Если где-то убыло, значит, в другом месте прибыло. Вспомните расхожую фразу: я в него (проект, человека) всю душу, все силы вложил (-а)! А что получили взамен? Если повезло, то нас обогатит энергия нового опыта. Но чаще в подобных случаях мы ощущаем желание с головой накрыться одеялом и забыть обо всём.

На собственном опыте я выявила два типа энергетических поглотителей или, как я их называю, вредителей.

Папин хлеб

Провинциальный городок. Летнее воскресное утро. Солнечный луч уютно устроился на моей щеке, нагрел её, и я проснулась. Мне 11 лет. Никуда спешить не надо, каникулы. Тихо лежу на рыжей софе, прислушиваясь, как лёгкий ветерок колышет занавеску.

Младшая сестра крепко спит на соседней кровати. Лениво размышляю – кинуть в неё чем-нибудь или уж не будить? Настроение у меня хорошее, выспалась, поэтому решаю сестру не трогать. Нежусь, наслаждаясь тишиной. Луч постепенно сползает со щеки на шею, потом на плечо. Надо вставать.

Бреду тихонько на кухню. Мама, стоя спиной к двери, взбивает яйца для омлета. Меня не видит. Вилка в её руке методично бренчит о стенки миски. Чай уже заварен.

– Привет, мам! А где папа? – спрашиваю на всякий случай, хотя ответ уже знаю.

– На убийстве, где ещё, – пожимает плечами мама. – Доброе утро, доча, садись, сейчас омлет поджарю.

Сажусь на белый табурет с коричнево-шоколадной каймой по периметру. Беру кусок заводского хлеба, откусываю и тут до меня доходит, что сегодня вечером я буду есть совсем другой хлеб.

С убийства папа всегда привозит две-три деревенских буханки. Они разительно отличаются и внешним видом, и вкусом от того, что мы покупаем здесь, в городе. Деревенский хлеб – большой и пышный, с румяной хрустящей корочкой. Начинка у него ноздреватая и слегка с кислинкой. Деревенский хлеб не крошится даже на третий день. Чуть черствеет только, но от этого, как ни странно, становится ещё вкуснее.

От предвкушения вечернего пиршества я глотаю слюнки. А тут и омлет подоспел. Мама наваливает его горкой мне на тарелку, наливает чай. Мы завтракаем, о чём-то болтаем, строим планы на день…

Папа возвращается только под вечер, очень уставший. Мы с сестрой облепляем его и – о, этот детский эгоизм! – тут же спрашиваем про хлеб.

– Да привёз-привёз, а как же! – папа откуда-то из-за спины протягивает авоську, распираемую во все стороны тремя пышными буханками. Мы с визгом уносимся на кухню резать и есть скорее этот долгожданный гостинец. Спорим с сестрой, кто сегодня первый ест корочку – она самая ценная. Макаем хлеб сначала в кипяченое молоко, потом в сахар и отправляем в рот! Вкуснотища необыкновенная!

Папа сидит рядом, ужинает. А может, и обедает только, ведь он весь день был занят и не успел, наверное, пообедать. Скорее всего, даже позавтракать не успел. Сообщение об убийстве в далёкой деревне поступило на дежурный пульт милиции в три часа ночи, оттуда сразу позвонили папе. Четверть часа – и вот он уже трясется на милицейском уазике за десятки километров от сонного дома. Папа работал в прокуратуре и по долгу службы часто выезжал на резонансные преступления.

… Папы нет уже почти 20 лет, а я всё еще помню вкус хлеба, который он нам привозил. Я не ела такой хлеб очень давно. С хлебом сейчас вообще беда. На упаковках в магазине состав хлеба иногда занимает два десятка строк мелким шрифтом. Не хлеб, а хлебный продукт какой-то. Но вот недавно муж принёс из магазина хлеб. Откусив, я сразу поняла – это он! Хлеб из моего детства. И теперь мы едим только его. Именуем его «хлеб с убийства». А я про себя его называю «папин хлеб». Он у моего папы был нелегким.

© Ирина Сальникова.

Опубликовано в "Наши Дети"